"Эта давняя и полулегендарная история в отличие от других рассказов,
собранных в настоящей книге, не имеет отношения к Великой Отечественной
войне, - она произошла почти сорок лет назад. Но ее историческая судьба, как
и судьба тех подвигов, о которых пойдет речь дальше, сложилась
несправедливо. И само событие, удивительное, единственное в своем роде, и
имя героя, совершившего этот подвиг, до сих пор неизвестны народу. И не
столько соблазн рассказать необычный случай, сколько желание помочь
исправить эту несправедливость заставляет автора познакомить читателя с
историей бессменного часового.
Впервые я услыхал ее от одного человека в Бресте в те дни, когда
разыскивал героев Брестской крепости. Хотя он уверял, что это не легенда, а
действительное происшествие, я не поверил ему тогда - слишком уж
фантастическим казался его рассказ.
Но потом несколько человек, встретившихся или писавших мне, рассказали
ту же самую историю. Одни знали о ней понаслышке, а другие даже читали
сообщения о таком происшествии в советских и иностранных газетах и журналах
в двадцатых годах. Наконец, в Западной Белоруссии в разное время я встретил
двух бывших солдат польской армии Пилсудского, которые вспоминали, что в дни
их службы - тоже в середине двадцатых годов - офицеры читали им вслух
варшавские газеты с описанием подвига бессменного часового.
Сейчас у меня нет никаких сомнений в истинности самого события. Оно
остается легендарным, поскольку я пока еще не могу сообщить имени героя. Для
этого предстоит провести нелегкие и" видимо, долгие розыски. Я до сих пор не
смог заняться ими, но надеюсь сделать это в близком будущем.
Еще одна оговорка. Я не могу со всей точностью указать место, где
произошел этот случай Те, кто первым мне о нем рассказывал, говорили, что
это было в Бресте, но потом другие называли старые русские крепости Осовец и
Ивангород, находящиеся ныне на землях народной Польши. Исходя из
первоначальных свидетельств, я буду вести повествование так, как если бы все
это происходило в Бресте, но должен предупредить читателя, что дальнейшие
исследования могут внести поправку в место действия описанного ниже события.

Вот какова, по рассказам тех, кто о ней помнит, удивительная история
бессменного часового.

Было лето 1915 года, второго года первой мировой войны. В середине июля
германские войска предприняли наступление на Восточном фронте. Под сильным
натиском противника русские армии начали отходить. Была оставлена Варшава,
за ней Люблин. В августе немцы подошли к городу и крепости Брест-Литовск.
Удержать Брест русские армии не могли. Правда, Брестская крепость в то
время уже не имела серьезного военного значения, но в ней и в окружавших ее
фортах находились многочисленные армейские склады, и надо было сделать все,
чтобы запасы, хранившиеся там, не попали в руки врага. Кое-что успели
вывезти в тыл, а остальное перед эвакуацией города было приказано взорвать,
как и часть крепостных и фортовых укреплений, которые противник мог бы
использовать в своих интересах.
Среди прочих остался невывезенным и большой интендантский склад,
находившийся где-то в окрестностях города. Он был расположен вблизи одного
из фортов крепости в глубоких подземных казематах, и в нем хранились
обильные запасы продовольствия, солдатского обмундирования и белья.
Складом этим ведал некий полковник интендантской службы. Получив приказ
взорвать подземные казематы с запасами, он заявил командованию, что этого не
следует делать. Полковник объяснил, что окрестное население ничего не знает
о существовании склада и достаточно будет лишь взорвать вход в подземелье,
чтобы скрыть от противника местонахождение этих богатых запасов. Зато потом,
если русские войска снова отвоюют Брест, вход в склад легко будет раскопать
и запасы удастся использовать.
Предложение полковника было принято. Саперы поспешно заложили динамит,
и взрыв надежно завалил вход в подземелье, не оставив снаружи никаких следов
склада. Теперь все эти подземные богатства могли спокойно дожидаться того
момента, когда за ними вернутся их хозяева.
Через несколько часов в Брест вступили немцы. Сражения на Восточном
фронте продолжались, но ожиданиям полковника так и не суждено было
оправдаться - русские войска не успели отвоевать Брест - два года спустя
произошла Октябрьская революция, и Советская Россия вышла из войны. А затем
началась долгая и жестокая гражданская война.
В этой борьбе интендантский полковник, о котором шла речь, оказался по
ту сторону баррикад - в рядах белогвардейских войск. И когда Красная Армия
наголову разбила врагов, он вместе со многими своими соратниками очутился
где-то на задворках заграницы и, видимо, влачил там незавидное
существование. И вот тогда, вероятно, в поисках средств к жизни он вспомнил,
что владеет тайной взорванного в Бресте склада, и подумал, что на этой тайне
можно неплохо заработать.
Именно по этим причинам в 1924 году, то есть спустя девять лет, бывший
полковник приехал в Варшаву - Столицу панской Польши, на территории которой
в то время находился Брест.
Неизвестно, за какую цену удалось ему продать свою тайну, но для
Пилсудского и его генералов богатый подземный склад был лакомым куском. В
Брест, на место, точно указанное полковником, была послана воинская команда,
и солдаты принялись раскапывать заваленный вход в подземелье.
Полковник оказался памятливым человеком - уже вскоре солдаты наткнулись
на каменный свод подземного тоннеля. Была пробита широкая дыра, и в темноту
склада спустился с факелом унтер-офицер.
И тогда произошло нечто невероятное.
Прежде чем унтер-офицер успел сделать несколько шагов, откуда-то из
темной глубины тоннеля гулко прогремел твердый и грозный окрик:
- Стой! Кто идет?
В наглухо засыпанном подземном складе, куда в течение девяти долгих лет
не ступала нога человека, охраняя его, стоял на посту часовой.
Унтер остолбенел. Мысль о том, что в этом заброшенном подземелье может
быть живой человек, казалась совершенно невозможной, и он решил, что имеет
дело с чертовщиной. Перепуганный, он поспешил выбраться наверх, к ожидавшим
его товарищам, где получил должную взбучку от офицера за трусость и дурацкие
выдумки Приказав унтеру следовать за ним, офицер сам спустился в подземелье.
И снова, едва лишь поляки двинулись по сырому и темному тоннелю,
откуда-то спереди, из непроницаемо-черной мглы так же грозно и требовательно
прозвучал окрик часового:
- Стой! Кто идет?
Вслед за тем в наступившей тишине явственно лязгнул затвор винтовки.
Часовой стоял на посту и нес свою службу в строгом соответствии с воинским
уставом.
Подумав и справедливо рассудив, что нечистая сила вряд ли стала бы
вооружаться винтовкой, офицер, хорошо говоривший по-русски, окликнул
невидимого солдата и объяснил, кто он и зачем пришел. Ответ был совершенно
неожиданным: часовой заявил, что его поставили сюда охранять склад и он не
может допустить никого в подземелье, пока его не сменят на посту. Тогда
ошеломленный офицер спросил, знает ли часовой, сколько времени он пробыл
здесь, под землей.
- Да, знаю, - последовал ответ. - Я заступил на пост девять лет назад,
в августе тысяча девятьсот пятнадцатого года.
Это казалось сном, нелепой фантазией, но там, во мраке тоннеля, был
живой человек, русский солдат, простоявший в карауле бессменно девять лет,
Начались долгие переговоры. Часовому объяснили, что произошло на земле
за эти девять лет, рассказали, что царской армии, в которой он служил, уже
не существует, и назвали фамилию его бывшего начальника - интендантского
полковника, указавшего местонахождение склада. Только тогда он согласился
покинуть свой пост.
Солдаты помогли ему выбраться наверх, на летнюю, залитую ярким солнцем
землю. Прежде чем они успели рассмотреть этого человека, часовой громко
закричал, закрывая лицо руками. Лишь тогда поляки вспомнили, что он провел
девять лет в полной темноте и что надо было завязать ему глаза, перед тем
как вывести наружу. Теперь было уже поздно - отвыкший от солнечного света
солдат ослеп.
Его кое-как успокоили, пообещав показать хорошим врачам. Тесно обступив
его, польские солдаты с почтительным удивлением разглядывали этого
необычного часового.
Густые темные волосы длинными, грязными космами падали ему на плечи и
на спину, спускались ниже пояса. Широкая черная борода спадала до колен, и
на заросшем волосами лице лишь выделялись уже незрячие глаза. Но этот
подземный Робинзон был одет в добротную шинель с погонами, и на ногах у него
были почти новые сапоги. Кто-то из солдат обратил внимание на винтовку
часового, и офицер взял ее из рук русского, хотя тот с явной неохотой
расстался с оружием. Обмениваясь удивленными возгласами и качая головами,
поляки рассматривали эту винтовку.
То была обычная русская трехлинейка образца 1891 года. Удивительным был
только ее вид. Казалось, будто ее всего несколько минут, назад взяли из
пирамиды в образцовой солдатской казарме: она была тщательно вычищена, а
затвор и ствол заботливо смазаны маслом. В таком же порядке оказались и
обоймы с патронами в подсумке на поясе часового. Патроны тоже блестели от
смазки, и по числу их было ровно столько, сколько выдал их солдату
караульный начальник девять лет назад, при заступлении на пост. Польский
офицер полюбопытствовал, чем смазывал солдат свое оружие.
- Я ел консервы, которые хранятся на складе, - ответил тот, - а маслом
смазывал винтовку и патроны.
И солдат рассказал откопавшим его полякам историю своей девятилетней
жизни под землей.
В день, когда был взорван вход в склад, он стоял на посту в подземном
тоннеле. Видимо, саперы очень торопились - немцы уже подходили к Бресту, -
и, когда все было готово к взрыву, никто не спустился вниз проверить, не
осталось ли в складе людей. В спешке эвакуации, вероятно, забыл об этом
подземном посту и караульный начальник. А часовой, исправно неся службу,
терпеливо ожидал смены, стоя, как положено, с винтовкой к ноге в сырой
полутьме каземата и поглядывая туда, где неподалеку от него, сквозь
наклонную входную штольню подземелья, скупо сочился свет веселого солнечного
дня. Иногда до него чуть слышно доносились голоса саперов, закладывающих у
входа взрывчатку. Смена задерживалась, но часовой спокойно ждал.
И вдруг там, впереди, раздался глухой сильный удар, больно отозвавшийся
в ушах, землю под ногами солдата резко встряхнуло, и сразу же все вокруг
окутала непроглядная, густая тьма.
Что испытал этот человек, когда весь страшный смысл происшедшего дошел
до его сознания? То ли кинулся он, спотыкаясь и ударяясь в темноте о стены,
туда, где был выход, пока не наткнулся на свежий завал, только что плотно
отгородивший его от света, от жизни, от людей? То ли в отчаянии и в
бешенстве он кричал, зовя на помощь, посылая проклятия тем, кто забыл о нем,
заживо похоронив в этой глубокой могиле? То ли уравновешенный, закаленный
характер бывалого солдата заставил его более спокойно отнестись к тому, что
произошло? И, быть может, убедившись в непоправимости случившегося, он
привычно свернул солдатскую козью ножку и, затягиваясь едким махорочным
дымком, принялся обдумывать свое положение.
Впрочем, если даже солдат на какое-то время поддался понятному в таких
условиях отчаянию, он вскоре должен был понять, что сделать уже ничего
нельзя, и, конечно, прежде всего стал знакомиться со своим подземным жильем.
В складе были большие запасы сухарей, консервов и других самых
разнообразных продуктов. Если бы вместе с часовым тут, под землей, очутилась
вся его рота, то и тогда этого хватило бы на много лет. Можно было не
опасаться - смерть от голода не грозила ему. Здесь оказались даже махорка,
спички и много стеариновых свечей.
Тут была и вода. Вокруг Бреста немало болотистых, сырых мест, и
грунтовые воды здесь находятся недалеко от поверхности земли. Стены
подземного склада всегда были влажными, и кое-где на полу под ногами
хлюпали, лужи. Значит, и жажда не угрожала солдату. Сквозь какие-то
невидимые поры земли в склад проникал воздух и дышать можно было без труда.
А потом солдат обнаружил, что в одном месте в своде тоннеля пробита узкая и
длинная вентиляционная шахта, выходящая на поверхность земли. Это отверстие,
по счастью, осталось не совсем засыпанным, и сквозь него вверху брезжил
мутный дневной свет.

Итак, у замурованного в подземелье солдата было все необходимое, чтобы
поддерживать свою жизнь неограниченно долгое время. Оставалось только ждать
и надеяться, что рано или поздно русская армия возвратится в Брест и тогда
засыпанный склад раскопают, а он снова вернется к жизни, к людям. Но в
мечтах об этом он, наверно, никогда не думал, что пройдет столько лет,
прежде чем наступит день его освобождения.
Но, быть может, за эти годы солдат делал какие-нибудь попытки
самостоятельно выбраться наружу, прокопать себе ход на поверхность земли?
Говорят, будто у него были щтык и нож, и, судя по тому, что мы знаем о нем,
он обладал деятельным и, упорным характером. Вряд ли он сидел сложа руки в
течение девяти лет и пассивно ожидал, когда придет помощь. Были ли такие
попытки и почему они потерпели неудачу - пока остается неизвестным.
Самое живое воображение было бы бессильным представить себе, что
перечувствовал и передумал подземный узник за эти девять лет. В вечном мраке
его темницы время должно было тянуться нестерпимо медленно. А он был наедине
с собой, со своей памятью, хранившей, видимо, лишь немногочисленные события
сравнительно небогатой биографии еще совсем молодого человека. Сколько
бессчетных раз за эти годы должна была снова и снова пройти перед ним
прожитая жизнь, во всех своих мельчайших подробностях - и тех, что
помнились, и тех, что, будучи забытыми, вспоминались ему лишь теперь! С
какой яркостью в этой кромешной тьме вставали в его представлении дорогие
ему лица родных и близких людей, товарищей-солдат! Как, боясь забыть живую
речь, часами разговаривал он вслух с этими призраками своей памяти или с
самим собой! Как в глубокой могильной тишине подземелья, куда не проникал ни
один отзвук великих исторических событий, свершавшихся на земле, он порой
мучительно старался представить себе, что произошло за это время там,
наверху. Но какие бы предположения ни приходили на ум солдату, он не мог
предугадать главного, что случилось в мире, и не знал, что на третий год
своей подземной жизни он стал советским человеком, гражданином нового,
социалистического государства.
Однако в его подземной жизни были свои события, нарушавшие однообразное
течение времени и подвергавшие его иногда нелегким испытаниям.
Как уже говорилось, на складе хранились запасы стеариновых свечей, и
первое время солдат мог освещать свое подземелье. Рассказывают, что однажды
ночью горящая свеча вызвала пожар, и, когда часовой проснулся, задыхаясь в
густом дыму, склад был охвачен пламенем. Ему пришлось вести отчаянную борьбу
с огнем. В конце концов, обожженный и полузадохшийся, он все же сумел
потушить пожар, но при этом сгорели оставшиеся запасы свечей и спичек, и
отныне он был обречен на вечную темноту.
А потом ему пришлось начать настоящую войну, трудную, упорную и
изнурительно долгую. Он оказался не единственным обитателем подземелья - на
складе водились крысы. Сначала он даже обрадовался тому, что здесь, кроме
него, были другие живые существа. Но крысы плодились с такой ужасающей
быстротой и вели себя так дерзко, что вскоре возникла опасность не только
для складских запасов, но и для него самого. Тогда он стал истреблять крыс.
В непроницаемой темноте подземелья борьба человека с быстрыми,
проворными хищниками была слишком неравной и трудной. Но человек научился
различать своих невидимых врагов по шороху, по запаху, невольно развивая в
себе острое чутье животного, и ловко подстерегал крыс, убивал их десятками и
сотнями. Но они плодились еще быстрее, и эта война, становясь все более
упорной, продолжалась в течение всех девяти лет, вплоть до того дня, когда
солдат вышел наверх,
Говорит, что у подземного часового был свой необыкновенный календарь.
Каждый день, когда наверху, в узком отверстии вентиляционной шахты, угасал
бледный лучик света, солдат делал на стене подземного тоннеля зарубку,
обозначающую прошедший день. Он вел счет даже дням недели, и в воскресенье
зарубка на стене была длиннее других. А когда наступала суббота, он, как
подобает истому русскому солдату, свято соблюдал армейский "банный день".
Конечно, он не мог помыться - в ямах-колодцах, которые он вырыл ножом и
штыком в полу подземелья, за день набиралось совсем немного воды, и ее
хватало только для питья. Его еженедельная "баня" состояла в том, что он шел
в отделение склада, где хранилось обмундирование, и брал из тюка чистую пару
солдатского белья и новые портянки.
Он надевал свежую сорочку и кальсоны и, аккуратно сложив свое грязное
белье, клал его отдельной стопой у стены каземата. Эта стопа, растущая с
каждой неделей, и была его календарем, где четыре пары грязного белья
обозначали месяц, а пятьдесят две пары - год подземной жизни. Когда настал
день его освобождения, в этом своеобразном календаре, который уже разросся
до нескольких стоп, накопилось больше четырехсот пятидесяти пар грязного
белья. Вот почему часовой так уверенно ответил на вопрос польского офицера,
сколько времени он провел под землей.
Обо всем этом и, конечно, о многих других подробностях своей
девятилетней жизни в подземелье солдат рассказал откопавшим его полякам.
Говорят, из Бреста его отвезли в Варшаву. Там осмотревшие его врачи
установили, что он ослеп навсегда. А потом подземного часового атаковали
журналисты, и его история появилась на страницах варшавских газет. И, по
словам бывших польских солдат, офицеры, читая тогда вслух газеты своим
жолнерам, говорили им:
- Учитесь, как надо нести воинскую службу, у этого храброго русского
солдата.
Солдату якобы предложили остаться в Польше, но он нетерпеливо рвался на
родину и вскоре уехал - то ли на Украину, то ли на Дон. На этом и оборвались
его следы.
Если читатель спросит меня, как могло случиться, что подвиг этот забыт,
а имя героя никому не известно, ответить будет нетрудно. Лишь за два года до
того, как солдат вышел из своего подземного заточения, окончилась
гражданская война, в которой старая армия была нашим злейшим, смертельным
врагом. Все, что касалось этой армии - от погон до ее исторического
прошлого, - было тогда глубоко чуждо и враждебно советскому народу. А
бессменный часовой совершил свой подвиг, будучи в рядах этой старой армии.
Вот почему его история пришлась в те годы как бы не ко времени и осталась
забытой до наших дней.
Сейчас иное дело. Минули годы и десятилетия, мы спокойнее и мудрее
смотрим в прошлое и справедливо считаем себя законными наследниками всего
лучшего, благородного, героического в истории нашего народа и нашей, армии.
И подвиг подземного часового может занять достойное его место в этой славной
и богатой истории. Надо только постараться найти следы этого человека, а
возможно, и его самого. Если, по счастью, он жив до сих пор, ему должно быть
по крайней мере около семидесяти лет. Если же нет, то, во всяком случае,
где-то на нашей советской земле живут и здравствуют его потомки, близкие или
дальние родственники, которые, наверно, не раз слышали из уст старого
солдата волнующую повесть о его подземной жизни.
Все, что здесь описано, было напечатано в 1960 году на страницах
"Огонька". Я надеялся, что опубликование этой истории в таком
распространенном журнале заставит отозваться многих читателей, которые знают
что-нибудь о бессменном часовом. И мои надежды оправдались.
Читатели сразу же и горячо откликнулись на мой рассказ. Нужно
признаться, тут много помогла и наша местная печать. Дело в том, что историю
бессменного часового перепечатали из "Огонька" многие газеты Советского
Союза - республиканские, областные, районные, и таким образом круг читателей
расширился еще больше. В редакцию "Огонька" пошли письма со всех концов
нашей страны. И не только нашей. Отозвались читатели из Чехословакии,
Польши, Румынии, из Вьетнама, где рассказ был переведен на вьетнамский язык
и напечатан в Ханое. Одно письмо пришло даже из города в далекой Австралии.
Словом, писем оказалось больше тысячи.
Можно смело сказать, что будущие поиски значительно облегчаются
благодаря многочисленным новым данным, которые сообщили читатели. Пока что я
успел лишь изучить и систематизировать присланные мне письма да найти
некоторые печатные материалы о бессменном часовом, указанные читателями. Вот
об этих письмах и материалах я и хочу теперь рассказать, тем более что
рассчитываю и дальше на помощь читателей в розыске следов бессменного
часового.
Характерно, что сама рассказанная мной история при всей ее необычности
почти ни у кого не вызвала сомнений. Лишь в трех или четырех письмах
выражено недоверие моему рассказу и случай с бессменным часовым объявляется
невероятным и невозможным - этакой литературной небылицей. Что ж, сейчас у
меня в руках достаточно материала, чтобы доказать этим скептикам их
неправоту.
Уже тогда, когда я писал свой рассказ, я верил, что бессменный часовой
лицо реальное, хотя мог в то время опираться на показания всего лишь
нескольких человек. Я допускал, что те или иные обстоятельства этой истории
могут оказаться иными, но был убежден в реальности ее основы - в
девятилетней подземной робинзонаде русского солдата. Теперь же в моем
распоряжении свидетельства сотен людей, которые читали сообщения об этом
случае в газетах и журналах двадцатых годов, а также и кое-какие печатные
источники. Наконец, среди тех, кто мне написал, есть люди, утверждающие, что
они лично видели бессменного часового или даже разговаривали с ним. И сейчас
у меня нет ни малейшего сомнения, что история эта не легенда, а самое
истинное происшествие.
Перейду к фактам.
Во-первых, оказалось, что в 1924 году, когда бессменный часовой вышел
из своего подземного заточения, о нем широко писала польская печать. Многие
из людей, которые в то время жили на территории Польши, сообщают мне, что
они узнали эту историю из газет "Курьер варшавски", "Курьер поранны" и из
газеты Войска Польского. К сожалению, точные даты появления статей не
указаны в письмах, что, конечно, затрудняет поиски. Но я обратился к
нескольким польским товарищам - писателям и журналистам - с просьбой навести
справки в архивах, где хранятся эти газеты.
Выясняется, что и наша печать того времени довольно много писала о
бессменном часовом. Десятки людей сообщают, что они читали заметки о нем в
"Правде" и в "Известиях", в "Крестьянской газете" и в "Бедноте", в
ленинградской "Красной газете" и в "Вечернем Ленинграде". Майор в отставке
А. М. Луганский и его жена персональная пенсионерка Ю. П. Луганская, живущие
сейчас в Орле, читали сообщение о бессменном часовом в 1926 или 1927 году в
ростовской газете "Молот", когда солдат вернулся из Польши на родину. Сагит
Хафизов из Уфы вспоминает, что встречал краткую заметку о подземном
Робинзоне в 1925 году в уфимской татарской газете "Яна аул" ("Новая
деревня"). Монтер связи Александр Статыкин ссылается на газету "Советская
Сибирь" за 1924-1925 годы. По его словам, читателей очень заинтересовала
заметка о бессменном часовом, помещенная тогда в этой газете, и они засыпали
редакцию письмами. А. Статыкин говорит, что "Советская Сибирь" потом во
многих номерах печатала ответы на вопросы читателей, подробно рассказывая о
солдате, который якобы тогда жил где-то на Кубани, вернувшись к своей семье.
Инвалид первой мировой войны И. М. Гуров из города Котельникова
Волгоградской области читал в начале 1925 года в одной из курских газет
рассказ об этом случае. По его словам, в статье указывался адрес солдата -
деревня Белый Колодезь (или Сигаевка) Тимского уезда Курской губернии, а
также фамилия и имя бессменного часового, которые он сейчас уже забыл
Москвич Александр Павлов, отдыхавший в санатории "Белоруссия" в Сочи, прочтя
рассказ в "Огоньке", тотчас же сообщил, что в 1925 году, живя в Севастополе,
видел в местной газете "Маяк коммуны" заметку о русском солдате, отрытом в
подземном складе крепости Осовец. С. Дубовцев из Ивановского района Одесской
области пишет, что в 1925 году, будучи подростком, читал пространную статью
о бессменном часовом в газете "Новая деревня", издававшейся тогда в городе
Гомеле в Белоруссии.
А пенсионер Андрей Евграфович Гурков, который живет в Смоленске, прочтя
мой рассказ, вспомнил, что в двадцатых годах видел заметку о бессменном
часовом в смоленской газете "Рабочий путь". Тов. Гурков - бывший солдат
первой мировой войны, и история подземного узника так взволновала его, что
он решил включиться в розыски. К счастью, оказалось, что старые комплекты
"Рабочего пути" хранятся в областном архиве. А. Е. Гуркову пришлось
тщательно просмотреть все газеты за 1922, 1923 и 1924 годы, и только в
Номере от 13 февраля 1925 года в разделе "Смесь" он нашел заметку, которую
искал. Сообщение занимает всего несколько строк:
"В крепости Осовец, в заваленном землей каземате найден живым русский
солдат, пробывший под землей девять лет. В каземате были большие запасы пищи
и свечей, но последних хватило только на четыре года, а остальные пять лет
солдат жил в темноте. Сейчас это седой старик".
Больше никаких сведений в заметке не было. Но А. Е. Гурков не оставил
дела на этом. Он написал письмо работникам варшавского радио и телевидения,
прося их обратиться за помощью к своим слушателям и зрителям. Он обещал
сообщить мне, как только получит какой-нибудь ответ из Варшавы,
Итак, многие газеты писали о бессменном часовом и, по словам читателей,
сообщали его фамилию, имя и местожительство. Однако остается неизвестным, в
каких именно номерах тех или иных газет были напечатаны эти статьи и
заметки. Предстоит добывать старые комплекты газет в библиотеке и
внимательно просматривать их месяц за месяцем и год за годом. Этим я и
собираюсь заняться в будущем.
Но не только газетчики писали о бессменном часовом. Эта удивительная
история не могла не заинтересовать и писателей. Как сейчас выясняется, она
легла в основу нескольких произведений советской литературы и искусства. В
свое время по экранам страны прошел с успехом фильм "Обломок империи",
который мне лично, к сожалению, не пришлось посмотреть. Несколько читателей
и моих друзей литераторов сообщили мне, что в основе сюжета этого фильма
лежит история человека, на много лет замурованного под землей и после
освобождения попавшего в новый для него мир нашей советской жизни, то есть
история бессменного часового.
Тот же сюжет, оказывается, использовал в своей поэме "Товарищ Ардатов"
ныне покойный поэт Николай Адуев, Полковник запаса Е. Е. Ефремов из
Волгограда сообщает, что он много лет назад читал рассказы известного
советского писателя Пантелеймона Романова и один из них был посвящен истории
бессменного часового. А рабочий Омельченко из Чимкента пишет, что якобы
создал на эту тему рассказ и Алексей Толстой. Герой этого рассказа, по
словам Омельченко, был татарином по национальности, а дело происходило в
крепости Перемышль.
Кстати говоря, хотя большинство читателей подтверждает, что бессменный
часовой был донским казаком, в целом ряде писем указывается иная версия.
Читатели из Татарии и Башкирии утверждают, будто в местных газетах того
времени печатались статьи о бессменном часовом и там сообщалось, что он был
татарином и вернулся в родное село где-то около Уфы, а по другим сведениям -
близ Казани. Т. Алюков из Уфы прислал мне письмо, в котором указывает, что в
1926 году издательство "Башкнига" выпустило на татарском языке рассказ
башкирского писателя Имая Насири "Живьем в могиле", где описана та же
история, что и у меня. При этом якобы на титульном листе книги писатель
сделал примечание: "Сюжет взят с русского". Тем не менее герой его рассказа
носит татарское имя Шарафий, и трудно сказать, взял ли автор с русского лишь
историю, героем которой на деле был татарин, или он по своей воле изменил
имя бессменного часового на татарское. Об этой же книге пишут мне П. Игуш из
поселка Бишбуляк Башкирской АССР и корреспондент областной газеты "Кузбасс"
Григорий Умнов из Анжеро-Судженска, который, в свою очередь, узнал о ней от
пенсионера Хабиба Саитова. Ха-биб Сайтов хорошо помнит брошюру "Девять лет
под землей", выпущенную лет тридцать назад в Башкирии. Он, по его словам,
запомнил все, что там сообщалось о бессменном часовом. Солдата, как он
утверждает, звали Сабир Садыков, он был родом из Башкирии, и в 1924 году,
когда его извлекли из подземелья, ему исполнилось 29 лет. Возвратившись на
родину, он якобы поселился на Урале, в городе Карабаше.
Вскоре после опубликования рассказа в "Огоньке" мне позвонил бывший
проездом в Москве' капитан Советской Армии М. Козин, который служит в одной
из воинских частей на Украине. Он сказал, что у него хранится экземпляр
"Чтеца-декламатора", выпущенного Военным издательством в 1941 году, и в этой
книге есть рассказ о бессменном часовом. Он обещал прислать мне этот рассказ
по возвращении в часть и выполнил свое обещание.
Рассказ называется "Забытый" и снабжен небольшим примечанием: "Летом
1925 года при восстановлении Ивангородской крепости, расположенной на
территории б. Польши, в заваленном форту был найден живым солдат царской
армии. Он пробыл в форту 10 лет со дня поспешного оставления крепости
войсками. Рассказ "Забытый" написан на основе этого факта".
Героем этого рассказа является солдат - татарин Мустафа Муссатдинов.
Его забыли в подземных казематах его товарищи, отступившие и взорвавшие вход
в форт в то время, когда он спал, вернувшись из очередной разведки. Автор
описывал, что передумал и перечувствовал подземный узник в первые дни своего
заточения и как все больше копилась в его душе ненависть к царской власти, к
своему офицеру, который, бывало, презрительно звал Мустафу "гололобым" и
который, как подозревал солдат, нарочно оставил его в этой каменной могиле.
Рассказывается, как жил солдат все эти годы, упоминается его война с
крысами, которые уничтожали запасы пищи. А когда через десять лет поляки,
раскопав форт, вошли в каземат, Мустафа, увидя офицера в погонах, плюнул ему
в лицо, думая, что это вернулся бывший командир - виновник его заточения.
Автором этого рассказа, к моей радости, оказался, ныне здравствующий
писатель москвич Казимир Ковалевский. Я сразу же позвонил ему по телефону и
спросил: где те материалы, на основе которых он. написал своего "Забытого".
Но оказалось, что Ковалевскому в свое время лишь подробно рассказали об этой
истории с солдатом-татарином, а сам он не видел никаких документов и, когда
сочинял рассказ, придумал имя для своего героя, как это обычно делают
писатели в художественных произведениях. Таким образом, рассказ его не мог
пригодиться в моих поисках - эта "нитка" безнадежно оборвалась.
Примерно тогда же несколько читателей позвонили мне по телефону или
прислали письма, советуя разыскать э 4 журнала "Всемирный следопыт" за 1925
год. Я нашел его в одной из библиотек и, открыв, тотчас же увидел большой
рассказ, озаглавленный "Девять лет под землей". Рассказу было предпослано
следующее примечание:
"Во время расчистки фортов Осовецкой крепости в заваленном обвалом
земли каземате найден живым русский солдат из Донской области - участник
русско-немецкой войны, остававшийся под землей в течение девяти лет. Взрывом
большого снаряда солдат заживо был замурован в каземате большим пластом
земли. В течение года он кормился хлебом, который затем от сырости
испортился. Все остальное время он питался мясными и молочными консервами,
которых оказалось в изобилии в каземате. Там же был большой запас свечей,
которых хватило на четыре года, после чего несчастному человеку в течение
пяти лет пришлось жить в темноте. Нашли его всего обросшего волосами и седым
стариком. Первые лучи света ослепили его зрение, но затем оно снова
вернулось. Местными властями найденный солдат отправлен в Варшаву, а оттуда,
по всей вероятности, его направят на родину - в Донскую область (из газет)".
На этом газетном сообщении и был построен рассказ - история канонира
Иванова, заживо погребенного в глубоком фортовом каземате. Главное место
автор уделил описанию переживаний и мыслей солдата; причем сделал это с
изрядной долей того, что мы сейчас называем "литературщиной". Но все же в
рассказе присутствует и много бытовых подробностей. В обширных подземельях,
где оказался канонир Иванов, были обильные запасы- провианта, но не было
складов обмундирования. Там же находился большой подземный водоем, из
которого солдат пил. Запас свечей, бочки с пушечным салом, которым он
наполнял котелки, делая к ним фитили из пакли, дали ему возможность долго
освещать свое подземелье. При этом свете он построил из ящиков леса и день
за днем долбил проход в потолке каземата. В конце концов он попал... в
подвал, находившийся этажом выше, но выход из этого подвала был завален
огромными глыбами бетона, развороченного взрывом, и расчистить завал
оказалось невозможным. Он попытался пробивать дыру в другом месте, но
однажды леса его развалились, а сам он упал в водоем, и тяжелая болезнь,
последовавшая за этим, окончательно надломила его силы и волю. К тому же в
подземелье произошел пожар - сгорели все запасы пушечного сала. Солдат при
этом уцелел, но с тех пор очутился в темноте. Зато пожар спас его от крыс,
которые угрожали его жизни. Углекислота затопила весь низ его подвала, и
крысы погибли.
Постепенно солдат одичал, превратился в странное, обросшее волосами
существо и в таком виде девять лет спустя был обнаружен поляками.
Таково содержание рассказа "Всемирного следопыта", и, как вы видите, он
во многом отличается от описанной мной истории бессменного часового, хотя в
основе обоих лежит один и тот же случай. И пока трудно сказать, какой из
этих вариантов является правильным, это покажут дальнейшие розыски. Рассказ
во "Всемирном следопыте" - безыменный, он не подписан именем автора, и
сейчас очень трудно установить, кто его писал. Мы не знаем, располагал ли
автор каким-либо фактическим материалом, кроме короткой газетной заметки,
или же все обстоятельства подземной робинзонады канонира Иванова, как и его
фамилия, выдуманы писателем. И этот рассказ, судя по всему, не может служить
мало-мальски достоверным документом.